суббота, 04 января 2014
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
В разных городах и пишется по-разному.
Удивляться этому даже не приходится.
Удивляться этому даже не приходится.
четверг, 02 января 2014
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Мой юный друг, люди не забываются.
Иногда мне кажется, что тот чувак наверху, который всем упрявляет, шикарней тату-мастер. Ты приходишь к нему, а он, предупреждая, что сейчас будет немножко больно, колит тебе рисунок на кожу. Мы смотрим на эту роспись, радуемся что она у нас есть.
А потом мы думаем, что всегда будем счастливы видеть эту татуировку на коже, но проходят какое-то время и нам эта штука надоедает. "Эй, сведи мне уже херь. Бесит" - говорим мы тату-мастеру, подставляя свою шкуру. Он, конечно, сведёт её вам, но шрамы останутся, да ещё и болеть будет долго.
Ты никогда не сведёшь память о человеке из своей памяти, мой юный друг. Тебе всегда будет что-то напоминать о нём, даже если ты будешь полностью убеждён в том, что видеть ты этого мудака не желаешь. Рано или поздно всё равно почувствуешь внутри тоску.
"Странно. Что случилось? Почему так всё произошло?" - спросишь ты себя, когда неожиданно вспомнишь, как вы были близки. "Ах да... тот самый случай" - ты тяжело вздохнёшь , когда поймёшь, почему ты вышвырнул когда-то родного человека из своей жизни.
А потом ты скажешь: Если бы мне тогда сказали, что он через год покинет меня, я бы встала на его защиту, я бы им показала! Потому что тогда в тот самый момент это была неправда. Я-то знаю лучше их... Ведь ты же тогда сказал: "Навсегда. Навечно". Кто мог знать?............"
Поэтому, мой юный друг, запомни раз и навсегда - люди не забываются. Когда ты в очередной раз, смотря мне в глаза, крикнешь, что тебе плевать на него, я тебе не поверю. Нет. Никогда я тебе не поверю...
Но мы обязаны терять людей. Точно также мы обязаны терпеть боль, которую они нам причинили. Только так мы научимся ценить дружбу и любовь.
Иногда мне кажется, что тот чувак наверху, который всем упрявляет, шикарней тату-мастер. Ты приходишь к нему, а он, предупреждая, что сейчас будет немножко больно, колит тебе рисунок на кожу. Мы смотрим на эту роспись, радуемся что она у нас есть.
А потом мы думаем, что всегда будем счастливы видеть эту татуировку на коже, но проходят какое-то время и нам эта штука надоедает. "Эй, сведи мне уже херь. Бесит" - говорим мы тату-мастеру, подставляя свою шкуру. Он, конечно, сведёт её вам, но шрамы останутся, да ещё и болеть будет долго.
Ты никогда не сведёшь память о человеке из своей памяти, мой юный друг. Тебе всегда будет что-то напоминать о нём, даже если ты будешь полностью убеждён в том, что видеть ты этого мудака не желаешь. Рано или поздно всё равно почувствуешь внутри тоску.
"Странно. Что случилось? Почему так всё произошло?" - спросишь ты себя, когда неожиданно вспомнишь, как вы были близки. "Ах да... тот самый случай" - ты тяжело вздохнёшь , когда поймёшь, почему ты вышвырнул когда-то родного человека из своей жизни.
А потом ты скажешь: Если бы мне тогда сказали, что он через год покинет меня, я бы встала на его защиту, я бы им показала! Потому что тогда в тот самый момент это была неправда. Я-то знаю лучше их... Ведь ты же тогда сказал: "Навсегда. Навечно". Кто мог знать?............"
Поэтому, мой юный друг, запомни раз и навсегда - люди не забываются. Когда ты в очередной раз, смотря мне в глаза, крикнешь, что тебе плевать на него, я тебе не поверю. Нет. Никогда я тебе не поверю...
Но мы обязаны терять людей. Точно также мы обязаны терпеть боль, которую они нам причинили. Только так мы научимся ценить дружбу и любовь.
вторник, 24 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
О боже мой!
Я себя чувствую придурком. Из-за своего поведения. Не знаю, мне сегодня что-то в голову ударило.
Простите, ничего не могу писать.
Я нахожусь в смятении.
Я себя чувствую придурком. Из-за своего поведения. Не знаю, мне сегодня что-то в голову ударило.
Простите, ничего не могу писать.
Я нахожусь в смятении.
понедельник, 23 декабря 2013
22:37
Доступ к записи ограничен
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 22 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Раньше у нас с ней была своя Вселенная. Эдакий мирок, которому мы дали название по нашей любимой песне.
Она вставала напротив меня и тихим голосом приглашала выйти с реальности в поток Чёрного Парада. В реальном мире, в той самой комнате с выключенным светом больше ничего не происходило. Мы даже за руки не брались, ведь для Чёрного Парада не нужны были прикосновения.
Я смотрела на неё с восхищением. Чувства переполняли так, что хотелось плакать. Я говорила ей: «Если бы мои чувства превратились в воду, то вся Вселенная была бы затоплена». Конечно, она не собиралась отвечать мне тем же, потому что я победитель по жизни. Я — игрок в одни ворота.
Она вставала напротив меня и тихим голосом приглашала выйти с реальности в поток Чёрного Парада. В реальном мире, в той самой комнате с выключенным светом больше ничего не происходило. Мы даже за руки не брались, ведь для Чёрного Парада не нужны были прикосновения.
Я смотрела на неё с восхищением. Чувства переполняли так, что хотелось плакать. Я говорила ей: «Если бы мои чувства превратились в воду, то вся Вселенная была бы затоплена». Конечно, она не собиралась отвечать мне тем же, потому что я победитель по жизни. Я — игрок в одни ворота.
— Знаешь, у моего друга появилась девушка, — эти слова были произнесены с долей ревности, но сейчас вы прогадали. Ревность имела другой подтекст.
— И что теперь? — спросила я.
— Теперь он не будет писать мне. Понимаешь, я рада за него. Очень рада, но... блин, — она опустила голову, вздохнула, а потом продолжила, — Он ведь не будет уделять мне время. У него там девушка. Зачем друзья?
— Что делать, когда человек сам не хочет идти к тебе навстречу? — эти слова я произнесла тихо, будто бы сама с собой разговаривала. Мне захотелось самой в этом разобраться, самой всё выяснить, но...
— Понимаю тебя, — я и сама немного приуныла, — Мы не должны постоянно бегать за теми, кто не готов идти к нам навстречу, — я резко откинулась от спинки кресла, чем немного испугала свою собеседницу. Её лёгкий испуг от моего неожиданного движения почему-то заставил улыбнуться.
— Просто уходи, дорогая, — холодным тоном произнесла я, — Уходи в сторону. В дружбе и в отношениях нельзя так. Ничего не получится, если постоянно будешь бегать за одним человеком. В прошлом было у меня такое, — для большего эффекта я даже глаза закатила, будто бы сейчас собиралась пуститься в воспоминания, — И знаешь что? Мне хватило. Я достаточно боролась за дружбу.
Не знаю, подействуют ли мои слова.
А вообще, мой юный друг, мы ведь с тобой становимся такими слабыми, когда дело касается человеческих отношений.
суббота, 21 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Если честно, много чего ещё волнует.
Я чувствую себя ребёнком, на которого нахлынуло слишком много чувств. Мой мирок ещё слишком маленький, поэтому мне так трудно со всем разобраться. Лишь бы не накосячить где-нибудь, да?
Я чувствую себя ребёнком, на которого нахлынуло слишком много чувств. Мой мирок ещё слишком маленький, поэтому мне так трудно со всем разобраться. Лишь бы не накосячить где-нибудь, да?
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Я сейчас открыто расскажу о том, что меня, блять, волнует.
Сегодня, когда я покидала этот вокзал с заветным билетом до Новокузнецка, я решила сразу позвонить маме. В душе у меня всё расцветало: прямо перед кассой до меня дошло, что стоит взять и багажный билет. Это успех, что я додумалась: помимо вещей, мне ещё и ёлку вести.
— ... приеду 30-ого числа! — сказала я торжественно, мысленно подсчитав, что до отъезда осталось совсем недолго.
Огорчённый голос в трубке ещё надолго прижал меня к состоянии разбитости. Мама надеялась, что уже 28 числа я буду дома. Кстати, она ещё и добавила:
— Взяла бы, да и сегодня приехала.
Помню, как я шла на остановку и не могла даже вперёд себя смотреть. Опустив голову, я попыталась оправдаться перед мамой.
— Просто я работаю все выходные, мам.
— Мы же тебе даём деньги. Зачем тебе вообще работать?
— Я хочу именно на свои деньги купить для тебя и папы что-нибудь крутое.
Мама меня поняла. Конечно, она сделала вид, что сердится, но весь смысл этого разговора всплывал в головушке весь рабочий день.
Тяжело даже думать об этом. Я пишу этот пост и у меня комок в горле. Я всегда боялась сделать им больно, но в будущем мне придётся этот страх пересилить. Они ведь хотят, чтобы после универа я в Новокузнецке жила, но я не смогу в этом городе остаться надолго. Я твёрдо намерена уехать далеко, но как я это сделаю? Как, чёрт возьми?!
Мама и папа (не могу писать «мать» или «отец») переживут это болезненно: слишком трудно им будет меня отпустить.
Я очень люблю их. Они — моя поддержка, моя опора. Когда тут, в Кемерово, на меня всё нахлынуло и я просто разревелась на улице, я сразу позвонила именно маме и папе. В тот момент они выхватывали друг у друга трубку и...
— Доченька! Да не расстраивайся ты!.. Погоди, тут мама что-то тебе хочет сказать...
— Маша, всё хорошо будет!.. Погоди, тут отец опять что-то хочет сказать тебе...
Всё. У меня сейчас чуть руки не опустились. Я знаю, что они поймут. Новокузнецк слишком душный для меня, поэтому нельзя мне там оставаться надолго.
В конце концов... Мам, пап... я же буду приезжать.
Сегодня, когда я покидала этот вокзал с заветным билетом до Новокузнецка, я решила сразу позвонить маме. В душе у меня всё расцветало: прямо перед кассой до меня дошло, что стоит взять и багажный билет. Это успех, что я додумалась: помимо вещей, мне ещё и ёлку вести.
— ... приеду 30-ого числа! — сказала я торжественно, мысленно подсчитав, что до отъезда осталось совсем недолго.
Огорчённый голос в трубке ещё надолго прижал меня к состоянии разбитости. Мама надеялась, что уже 28 числа я буду дома. Кстати, она ещё и добавила:
— Взяла бы, да и сегодня приехала.
Помню, как я шла на остановку и не могла даже вперёд себя смотреть. Опустив голову, я попыталась оправдаться перед мамой.
— Просто я работаю все выходные, мам.
— Мы же тебе даём деньги. Зачем тебе вообще работать?
— Я хочу именно на свои деньги купить для тебя и папы что-нибудь крутое.
Мама меня поняла. Конечно, она сделала вид, что сердится, но весь смысл этого разговора всплывал в головушке весь рабочий день.
Тяжело даже думать об этом. Я пишу этот пост и у меня комок в горле. Я всегда боялась сделать им больно, но в будущем мне придётся этот страх пересилить. Они ведь хотят, чтобы после универа я в Новокузнецке жила, но я не смогу в этом городе остаться надолго. Я твёрдо намерена уехать далеко, но как я это сделаю? Как, чёрт возьми?!
Мама и папа (не могу писать «мать» или «отец») переживут это болезненно: слишком трудно им будет меня отпустить.
Я очень люблю их. Они — моя поддержка, моя опора. Когда тут, в Кемерово, на меня всё нахлынуло и я просто разревелась на улице, я сразу позвонила именно маме и папе. В тот момент они выхватывали друг у друга трубку и...
— Доченька! Да не расстраивайся ты!.. Погоди, тут мама что-то тебе хочет сказать...
— Маша, всё хорошо будет!.. Погоди, тут отец опять что-то хочет сказать тебе...
Всё. У меня сейчас чуть руки не опустились. Я знаю, что они поймут. Новокузнецк слишком душный для меня, поэтому нельзя мне там оставаться надолго.
В конце концов... Мам, пап... я же буду приезжать.
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Я написала пост.
Но он мне не понравился.
Будет в черновике храниться.
Простите.
Но он мне не понравился.
Будет в черновике храниться.
Простите.
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Сегодня вечером мы с вами обязательно поговорим на тему доверия и открытости...
Может быть, затронем тему дружбы.
Чёрт его знает.
А сейчас я убегаю по своим утренним делам.
Целую.
Может быть, затронем тему дружбы.
Чёрт его знает.
А сейчас я убегаю по своим утренним делам.
Целую.
среда, 18 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Ну прямо-таки душераздирающее время у меня было, если судить по этим записям. Но я помню, от чего я так грузился.
Одного не пойму: как я смог в конце концов стать таким, кем я сейчас являюсь? У меня ведь с этим прошлым человеком мало общего.
Я опять не иду по нужному следу. Я остановился, пройдя несколько шагов и... послал всё к чёрту. Я хотел быть сильным, хотел быть хорошим, но что можно ожидать от человека, который не умеет быть счастливым?
К чему я в итоге пришёл:
1. Я не могу сконцентрироваться на экзаменах. Информация не лезет в мою голову. Если я в пятницу по истории русской журналистике получу трояк, то я даже не расстроюсь. Да. Мне уже настолько на всё наплевать, что клал я своё достоинство на все оценки.
2. Я снова разочаровался в себе. Я такой безалаберный.
3. Я учусь видеть во всём хорошее.
4. Я кретин.
Боже, дай мне сил пережить эту сессию, уехать домой, чтобы я смог в спокойной обстановке в Новокузнецке забиться в угол с чашкой кофе и с хорошей книгой. Было бы ещё неплохо, если бы наушники были в порядке, а то я вечно умудряюсь их ломать. Только за этот месяц я выкинул несколько пар наушников, потому что я случайно в универе на них наступал.
И пусть меня забудут, чтоб я не мучился.
Одного не пойму: как я смог в конце концов стать таким, кем я сейчас являюсь? У меня ведь с этим прошлым человеком мало общего.
Я опять не иду по нужному следу. Я остановился, пройдя несколько шагов и... послал всё к чёрту. Я хотел быть сильным, хотел быть хорошим, но что можно ожидать от человека, который не умеет быть счастливым?
К чему я в итоге пришёл:
1. Я не могу сконцентрироваться на экзаменах. Информация не лезет в мою голову. Если я в пятницу по истории русской журналистике получу трояк, то я даже не расстроюсь. Да. Мне уже настолько на всё наплевать, что клал я своё достоинство на все оценки.
2. Я снова разочаровался в себе. Я такой безалаберный.
3. Я учусь видеть во всём хорошее.
4. Я кретин.
Боже, дай мне сил пережить эту сессию, уехать домой, чтобы я смог в спокойной обстановке в Новокузнецке забиться в угол с чашкой кофе и с хорошей книгой. Было бы ещё неплохо, если бы наушники были в порядке, а то я вечно умудряюсь их ломать. Только за этот месяц я выкинул несколько пар наушников, потому что я случайно в универе на них наступал.
И пусть меня забудут, чтоб я не мучился.
вторник, 17 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Ну что, дорогая, гордишься собой?
Это моё последнее любовное письмо тебе.
Было бы лучше, если бы твой визит ко мне вообще не состоялся. Тогда я бы продолжала корчиться от боли и от любви к тебе, каждую секунду страстно произнося твоё имя. Я бы также продолжала винить себя во всём, слушать наши песни и думать, думать, думать...
Что такое с тобой?
Что с тобой стало?
Посмотри на себя: ты врёшь и себе, и своей девушке. Кстати, что касается твоей девушки — мне её жаль. Достаточно прийти к тебе и осмотреться хорошенько: можно найти массу вещей, которые ясно говорят о самом главном. Ты обо мне вспоминаешь. После этого ты ещё смеешь говорить, какая же я сука.
Ваши отношения изначально начались с вранья и ты ведь знаешь, что я имею в виду.
А я умываю руки. Мы же с тобой всегда были честны по отношению друг к другу, верно? Тогда мне остаётся сказать, что после нашей последней беседы я даже... не плакала. Я испытывала лишь ступор, но когда я очнулась, стало понятно: тебя там трясёт от той мысли, что ко мне кто-то другой прикоснулся. Тебя трясёт, а мне всё равно.
Даже обидно, что теперь я ничего к тебе не испытываю. Ни ненависти, ни капли негодования — ничего. Ты мне больше не дорогой человек, не родной. Ты просто — никто.
Я тебя не люблю.
Обидно за твою девочку. У вас ведь никогда не будет такого доверия, которое было у нас с тобой.
Это моё последнее любовное письмо тебе.
Было бы лучше, если бы твой визит ко мне вообще не состоялся. Тогда я бы продолжала корчиться от боли и от любви к тебе, каждую секунду страстно произнося твоё имя. Я бы также продолжала винить себя во всём, слушать наши песни и думать, думать, думать...
Что такое с тобой?
Что с тобой стало?
Посмотри на себя: ты врёшь и себе, и своей девушке. Кстати, что касается твоей девушки — мне её жаль. Достаточно прийти к тебе и осмотреться хорошенько: можно найти массу вещей, которые ясно говорят о самом главном. Ты обо мне вспоминаешь. После этого ты ещё смеешь говорить, какая же я сука.
Ваши отношения изначально начались с вранья и ты ведь знаешь, что я имею в виду.
А я умываю руки. Мы же с тобой всегда были честны по отношению друг к другу, верно? Тогда мне остаётся сказать, что после нашей последней беседы я даже... не плакала. Я испытывала лишь ступор, но когда я очнулась, стало понятно: тебя там трясёт от той мысли, что ко мне кто-то другой прикоснулся. Тебя трясёт, а мне всё равно.
Даже обидно, что теперь я ничего к тебе не испытываю. Ни ненависти, ни капли негодования — ничего. Ты мне больше не дорогой человек, не родной. Ты просто — никто.
Я тебя не люблю.
Обидно за твою девочку. У вас ведь никогда не будет такого доверия, которое было у нас с тобой.
понедельник, 16 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Нет настроения и рвения писать, но раз обещала...
Письмо — вторая рубрика, в которой я буду обращаться лишь к одному единственному человеку. Почему я вдруг решила обратиться только к одному человеку и зачем — ведомо одному моему второму Я.
Каждый раз я буду говорить по душам с новой личностью и, возможно, когда-нибудь я напишу именно о тебе. Весь смысл Письма, должно быть, кажется бредовым и ещё не совсем понятным, но я вижу в этом что-то особенное, как Леди Гага видит искусство в «АРТПОПе».
Поехали?
Письмо — вторая рубрика, в которой я буду обращаться лишь к одному единственному человеку. Почему я вдруг решила обратиться только к одному человеку и зачем — ведомо одному моему второму Я.
Каждый раз я буду говорить по душам с новой личностью и, возможно, когда-нибудь я напишу именно о тебе. Весь смысл Письма, должно быть, кажется бредовым и ещё не совсем понятным, но я вижу в этом что-то особенное, как Леди Гага видит искусство в «АРТПОПе».
Поехали?
воскресенье, 15 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Сегодня я отдыхаю, ребят.
Уже придумала вторую рубрику, да и другие темы для разговоров.
Я же обещала, что раз в два дня обязательно буду писать. Значит, завтра от меня пост. А то и два поста.
Спасибо вам, если читаете меня.
Уже придумала вторую рубрику, да и другие темы для разговоров.
Я же обещала, что раз в два дня обязательно буду писать. Значит, завтра от меня пост. А то и два поста.
Спасибо вам, если читаете меня.
суббота, 14 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Это случайно произошло: я наткнулась на электронный дневник Амелины. То есть, я и раньше знала, что она усердно написывает посты и выкладывает это на обозрение, но почему-то я не интересовалась её мыслями.
Есть моменты, где она обо мне пишет. Если честно, мне горько. Катя не тут, не со мной. Я больше не слышу, как она за стенкой вслух читает тупые приколы и ржёт над нами. И никто меня за крошки на столе не ругает. Никто не стоит у меня за спиной и не интересуется, чего это я там жую. Обычно, после подобного вопроса она обязательно отхватывала у меня половинку шоколадки (или чего другого) и нагло пила мой чай. Я тогда ужасно злилась, но терпела. Потому что люблю её и принимаю такой, какая она есть: принимаю её и с этими тупыми шуточками, и с криками о крошках на столе, и с вечными нравоучениями, ведь не так уж и сложно принимать человека таким, какой он есть (если, конечно, повторюсь, ты его любишь).
Случилось это больше месяца назад.
Сложно описать всю ситуацию, ведь со стороны это смотрелось бы как "говорить в тайне за глаза". Когда Катя и Таня ругались, я наблюдала за происходящим и диву моему не было предела: до этого момента я много раз в своей голове проигрывала их ругань и каждый раз я находила какой-то компромисс. Я говорила себе: эй, Мари, да вот же они! смотри, они срутся, ну сделай что-нибудь!
Я не была третьей стороной в этой нескончаемой войне между ними. Я по-дружески могла разговаривать и с Катей, и с Таней, но вот они сами упорно не могли ужиться вместе. Не возьмусь объяснять причину этой третьей мировой, но когда Катя стала собирать сумки, я запаниковала.
Это может показаться смешным, но теперь эта сумка с её вещами делит мою жизнь на два периода: "с Катей" и "без Кати". Мы были вместе три-четрые года. Не хило, да? За эти годы были и летящие чайники с кипятком, и ночёвка на твёрдом голом полу, и слёзы, и радость, и те самые крошки, и ссоры из-за нерастопленного масла на варениках, и наши любовные отношения (длиною в полтора года), которые легко и беззаботно перетекли в настоящую крепкую дружбу. Да, мой юный друг, все эти три года мы были вместе, живя под одной крышей неразлучно.
И вот этот человек собирает сумку.
За всё то время, что Катя потихоньку переезжала из нашей квартиры (она приходила с Игорем и каждый раз вместе они уносили гору вещей), я успела наговорить ей много гадостей. Хоть я и чувствовала себя скотиной, мне было горько. Единственная искренняя фраза, звучащая в потоке того срача, что ей приходилось от меня выслушивать, было: «я до сих пор верю, что ты вернёшься».
Наш последний день, когда мы несколько часов провели вместе, выглядел трогательней, чем первые свидания. Я зачитывала ей вслух свои недавние публикации на сайте, мы смеялись, сплетничали, пили чай и делились планами на будущее. Помню, как я переживала за неё, мне казалось, что она без меня не справится.
Я всё думала, как она вообще сможет жить без того, чтобы не наорать на меня из-за крошек? Как может быть такое, что теперь мы будем не вместе?
— Я буду скучать, — почти со слезами на глазах говорила она мне.
В ответ я лишь язвила и пыталась шутить. Однако, когда я за ней дверь закрыла, мне совсем было невесело: опустившись на стул, я поняла самое важное. Уж она-то легко без меня сможет, а мне ещё придётся научиться жить без неё. Она вышла из этой квартиры каким-то победителем, что ли, а я осталась тут, с мусором в своей голове. Только тут я заплакала.
Моя самая большая глупость заключается в том, что я была такой слепой. Слишком часто я не замечала эти духовные упады Кати и, может быть, я совсем не ценила родного человека. Моего человека.
Пожалуй, перенесу сюда некоторые моменты из её дневника, где она обо мне пишет.
Те, с кем я живу почти не общаются со мной. Наверное, они тоже улавливают это что-то сверхнедружелюбное во мне,чего я не понимаю. Маша мне сегодня нахамила,а я плеснула в неё холодным чаем. Гордиться нечем. И мы часто с Машей ссорились у них на глазах.Так что я их понимаю, я бы тоже не стала общаться с таким человеком и держалась бы от него подальше. Не в том плане, что я виновата во всех ссорах, в том плане, что я импульсивна и могу бросить утюг.Но с ними то я никогда не ссорюсь. Катя в целом мало с нами контактирует.А Таня в основном пытается общаться с Катей. Только Маша иногда выслушивает меня или я её. Я ужасный человек и мне стыдно.
Но я так люблю эту квартиру,хотя мне сказали что и там позволят разукрашивать стены.И как я брошу Машу. Она же зарастёт в своих бумагах.
Всё равно я привязалась к этому месту.Но если на следующий год нам не разрешат её оставить, то я уйду к Янке.
я скучаю по ночным осадам кэт,и таниному смеху и машиному шлёпанью по клавиатуре
Только что
- Когда тебя о чём-то просят, нужно это сразу выполнять.
- Кать... может я в этой жизни чего-то не понимаю... сходи, Маша, блять, прыгни со второго этажа! Ну я тебя как друга прошу!!!
___________________
Только что.
- Маш, свари лапшу.
- Нет!
- Маш, ну свари лапшу, я же готовила уже недавно.
- Кать, отвали!... Я уже не помню, когда ты там готовила.
- Вот недавно. Я утром готовила. Мы с Олей поели. Кто виноват, что ты с утра учишься.
Есть моменты, где она обо мне пишет. Если честно, мне горько. Катя не тут, не со мной. Я больше не слышу, как она за стенкой вслух читает тупые приколы и ржёт над нами. И никто меня за крошки на столе не ругает. Никто не стоит у меня за спиной и не интересуется, чего это я там жую. Обычно, после подобного вопроса она обязательно отхватывала у меня половинку шоколадки (или чего другого) и нагло пила мой чай. Я тогда ужасно злилась, но терпела. Потому что люблю её и принимаю такой, какая она есть: принимаю её и с этими тупыми шуточками, и с криками о крошках на столе, и с вечными нравоучениями, ведь не так уж и сложно принимать человека таким, какой он есть (если, конечно, повторюсь, ты его любишь).
Случилось это больше месяца назад.
Сложно описать всю ситуацию, ведь со стороны это смотрелось бы как "говорить в тайне за глаза". Когда Катя и Таня ругались, я наблюдала за происходящим и диву моему не было предела: до этого момента я много раз в своей голове проигрывала их ругань и каждый раз я находила какой-то компромисс. Я говорила себе: эй, Мари, да вот же они! смотри, они срутся, ну сделай что-нибудь!
Я не была третьей стороной в этой нескончаемой войне между ними. Я по-дружески могла разговаривать и с Катей, и с Таней, но вот они сами упорно не могли ужиться вместе. Не возьмусь объяснять причину этой третьей мировой, но когда Катя стала собирать сумки, я запаниковала.
Это может показаться смешным, но теперь эта сумка с её вещами делит мою жизнь на два периода: "с Катей" и "без Кати". Мы были вместе три-четрые года. Не хило, да? За эти годы были и летящие чайники с кипятком, и ночёвка на твёрдом голом полу, и слёзы, и радость, и те самые крошки, и ссоры из-за нерастопленного масла на варениках, и наши любовные отношения (длиною в полтора года), которые легко и беззаботно перетекли в настоящую крепкую дружбу. Да, мой юный друг, все эти три года мы были вместе, живя под одной крышей неразлучно.
И вот этот человек собирает сумку.
За всё то время, что Катя потихоньку переезжала из нашей квартиры (она приходила с Игорем и каждый раз вместе они уносили гору вещей), я успела наговорить ей много гадостей. Хоть я и чувствовала себя скотиной, мне было горько. Единственная искренняя фраза, звучащая в потоке того срача, что ей приходилось от меня выслушивать, было: «я до сих пор верю, что ты вернёшься».
Наш последний день, когда мы несколько часов провели вместе, выглядел трогательней, чем первые свидания. Я зачитывала ей вслух свои недавние публикации на сайте, мы смеялись, сплетничали, пили чай и делились планами на будущее. Помню, как я переживала за неё, мне казалось, что она без меня не справится.
Я всё думала, как она вообще сможет жить без того, чтобы не наорать на меня из-за крошек? Как может быть такое, что теперь мы будем не вместе?
— Я буду скучать, — почти со слезами на глазах говорила она мне.
В ответ я лишь язвила и пыталась шутить. Однако, когда я за ней дверь закрыла, мне совсем было невесело: опустившись на стул, я поняла самое важное. Уж она-то легко без меня сможет, а мне ещё придётся научиться жить без неё. Она вышла из этой квартиры каким-то победителем, что ли, а я осталась тут, с мусором в своей голове. Только тут я заплакала.
Моя самая большая глупость заключается в том, что я была такой слепой. Слишком часто я не замечала эти духовные упады Кати и, может быть, я совсем не ценила родного человека. Моего человека.
Пожалуй, перенесу сюда некоторые моменты из её дневника, где она обо мне пишет.
Те, с кем я живу почти не общаются со мной. Наверное, они тоже улавливают это что-то сверхнедружелюбное во мне,чего я не понимаю. Маша мне сегодня нахамила,а я плеснула в неё холодным чаем. Гордиться нечем. И мы часто с Машей ссорились у них на глазах.Так что я их понимаю, я бы тоже не стала общаться с таким человеком и держалась бы от него подальше. Не в том плане, что я виновата во всех ссорах, в том плане, что я импульсивна и могу бросить утюг.Но с ними то я никогда не ссорюсь. Катя в целом мало с нами контактирует.А Таня в основном пытается общаться с Катей. Только Маша иногда выслушивает меня или я её. Я ужасный человек и мне стыдно.
* * *
Но я так люблю эту квартиру,хотя мне сказали что и там позволят разукрашивать стены.И как я брошу Машу. Она же зарастёт в своих бумагах.
Всё равно я привязалась к этому месту.Но если на следующий год нам не разрешат её оставить, то я уйду к Янке.
* * *
я скучаю по ночным осадам кэт,и таниному смеху и машиному шлёпанью по клавиатуре
* * *
Только что
- Когда тебя о чём-то просят, нужно это сразу выполнять.
- Кать... может я в этой жизни чего-то не понимаю... сходи, Маша, блять, прыгни со второго этажа! Ну я тебя как друга прошу!!!
___________________
Только что.
- Маш, свари лапшу.
- Нет!
- Маш, ну свари лапшу, я же готовила уже недавно.
- Кать, отвали!... Я уже не помню, когда ты там готовила.
- Вот недавно. Я утром готовила. Мы с Олей поели. Кто виноват, что ты с утра учишься.
* * *
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Меня зовут Кристина.
У меня длинные светлые волосы и, знаете, по-любому какая-нибудь цель в жизни у меня есть. Наверное, я даже учусь где-то, ведь со стороны мне можно дать лет двадцать. Могу даже предположить, что и друзья имеются. Почему только предположить? Ну, с кем-то же я ходила неделю назад в одно место выпить пива и, должно быть, это была весёлая компания с которой я круто проводила время. Мы смеялись, вливали в себя алкоголь, курили кальян, а потом мне вдруг захотелось в туалет. По-маленькому и по-быстрому.
Пока я шла до туалета, ни на один градус не запетляла. Всё ровно и чётко, даже мысля такая появилась: «Наверное, я ещё трезвая».
Увидев возле туалета очередь, я опустилась на диванчик и стала обречённо ждать. Хотя, эта очередь состояла из одной девчонки, но тупо сидеть на месте и ощущать зов природы никому не нравится. Делать нечего.
— Привет!
Я оборачиваюсь к этой девчонке и вижу её улыбку. Здорово, когда вот такой весёлый человек ни с того, ни с сего просто хочет с тобой пообщаться. Да чего тут... я даже сама невольно улыбнулась в ответ.
Она называет своё имя и из-за громкой музыки, заполонившей всё заведение, я нихрена не слышу. Знаете, это было что-то наподобие Даши, Саши или Маши. Трудно сейчас вспомнить, но зачем мне было вообще запоминать её имя, если это обычное пьяное знакомство?
— Кристина, — я пытаюсь осмотреть эту Дашу-Сашу-Машу. Сразу и не скажешь, что это за человек, но её ботинки мне понравились. Одета она была не как типичная девчонка. Может быть, тут явно было замешано что-то неформальское, ведь, честно признаюсь, я мало что запомнила.
Она что-то начинает мне рассказывать и хохотать одновременно, но весь наш разговор прерывается другим человеком. К Даше-Саше-Маше подсаживается ещё одна и... знаете, тут уж я запомнила. Это была девушка. Не знаю, с чего это я сделала такой акцент на том слове, но вскоре я начинаю понимать...
Эта вторая и со мной знакомится, смотрит на ту, первую, хитрыми глазами и ... Какого хрена? Сквозь приятного чувства опьянения я замечаю то, во что и поверить-то трудно... Я могла видеть такое в фильмах или в сериалах... но тут прямо передо мной, вот здесь, разворачивается драма с участием этих девчонок...
Прошу прощения за эти частые дурацкие многоточия, но они чётко передают то, что вылетело у меня их головы. Я даже думаю, что я до конца и не врубилась в смысл этой сцены, но...
Как только туалет освобождаются, эти две мигом влетают в него. Даже сквозь музыку было слышно, как захлопнулась дверь...
Короче, вы поняли? Что это вообще такое? Что они, блять, там делают? Но... чёрт... как бы я тут ни злилась, меня раздирает смех. Две идиотки вбежали в сартир и хрен пойми, что там происходит! Но самое забавное, что мне даже минуты отсчитывать не пришлось: уже через несколько секунд та вторая вылетает из туалета. Вид у неё был какой-то провинившийся, даже любопытно стало, что там стряслось...
Следом за ней выходит и первая, но я бы не сказала, что она была какой-то взволнованной. Наоборот, выглядела она спокойной, даже сказала мне что-то с виноватой улыбкой и ушла. Они вон там сидят, за столиком, и продолжают разговаривать.
Не знаю, что это было, но утром этим девчонкам будет что вспомнить. Хотя, мне плевать. Я наконец-то могу попасть в туалет.
У меня длинные светлые волосы и, знаете, по-любому какая-нибудь цель в жизни у меня есть. Наверное, я даже учусь где-то, ведь со стороны мне можно дать лет двадцать. Могу даже предположить, что и друзья имеются. Почему только предположить? Ну, с кем-то же я ходила неделю назад в одно место выпить пива и, должно быть, это была весёлая компания с которой я круто проводила время. Мы смеялись, вливали в себя алкоголь, курили кальян, а потом мне вдруг захотелось в туалет. По-маленькому и по-быстрому.
Пока я шла до туалета, ни на один градус не запетляла. Всё ровно и чётко, даже мысля такая появилась: «Наверное, я ещё трезвая».
Увидев возле туалета очередь, я опустилась на диванчик и стала обречённо ждать. Хотя, эта очередь состояла из одной девчонки, но тупо сидеть на месте и ощущать зов природы никому не нравится. Делать нечего.
— Привет!
Я оборачиваюсь к этой девчонке и вижу её улыбку. Здорово, когда вот такой весёлый человек ни с того, ни с сего просто хочет с тобой пообщаться. Да чего тут... я даже сама невольно улыбнулась в ответ.
Она называет своё имя и из-за громкой музыки, заполонившей всё заведение, я нихрена не слышу. Знаете, это было что-то наподобие Даши, Саши или Маши. Трудно сейчас вспомнить, но зачем мне было вообще запоминать её имя, если это обычное пьяное знакомство?
— Кристина, — я пытаюсь осмотреть эту Дашу-Сашу-Машу. Сразу и не скажешь, что это за человек, но её ботинки мне понравились. Одета она была не как типичная девчонка. Может быть, тут явно было замешано что-то неформальское, ведь, честно признаюсь, я мало что запомнила.
Она что-то начинает мне рассказывать и хохотать одновременно, но весь наш разговор прерывается другим человеком. К Даше-Саше-Маше подсаживается ещё одна и... знаете, тут уж я запомнила. Это была девушка. Не знаю, с чего это я сделала такой акцент на том слове, но вскоре я начинаю понимать...
Эта вторая и со мной знакомится, смотрит на ту, первую, хитрыми глазами и ... Какого хрена? Сквозь приятного чувства опьянения я замечаю то, во что и поверить-то трудно... Я могла видеть такое в фильмах или в сериалах... но тут прямо передо мной, вот здесь, разворачивается драма с участием этих девчонок...
Прошу прощения за эти частые дурацкие многоточия, но они чётко передают то, что вылетело у меня их головы. Я даже думаю, что я до конца и не врубилась в смысл этой сцены, но...
Как только туалет освобождаются, эти две мигом влетают в него. Даже сквозь музыку было слышно, как захлопнулась дверь...
Короче, вы поняли? Что это вообще такое? Что они, блять, там делают? Но... чёрт... как бы я тут ни злилась, меня раздирает смех. Две идиотки вбежали в сартир и хрен пойми, что там происходит! Но самое забавное, что мне даже минуты отсчитывать не пришлось: уже через несколько секунд та вторая вылетает из туалета. Вид у неё был какой-то провинившийся, даже любопытно стало, что там стряслось...
Следом за ней выходит и первая, но я бы не сказала, что она была какой-то взволнованной. Наоборот, выглядела она спокойной, даже сказала мне что-то с виноватой улыбкой и ушла. Они вон там сидят, за столиком, и продолжают разговаривать.
Не знаю, что это было, но утром этим девчонкам будет что вспомнить. Хотя, мне плевать. Я наконец-то могу попасть в туалет.
пятница, 13 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Бибера мне в задницу, и в кого я была такой ванильной на всю голову?
Тфу.
Аж противно.
Я никакой. Я спал один час. Я чудом держусь на ногах. Я одновременно и улыбаюсь, и хочу конца света. Я обескуражен, блять. Я ничего не хотел менять в своей жизни, я не хотел кого-либо пускать в свою голову. Всё, чего я хотел - это просто существовать. Мне не хотелось ради кого-то срываться в час ночи, мне не хотелось слушать в своём плеере песни, которые кем-то мне были скинуты. Я не хотел изливать всё ЭТО сюда. Я не хотел изливать всё ЭТО в свой личный дневник.
Я же просто хотел существовать. Всего лишь...
Просуществовав целый год без отношений, я очерствел даже не смотря на то, что мне здорово везло и на девушек, и на парней. Я мог выбирать. Боже! Такое чмо как я могло делать выбор, но я даже, что называется, пальцем не пошевелил, потому что на это всё мне было с высокой колокольни... Наверное, поэтому я не замечал её. Я упорно старался не смотреть на людей, я ненавидел себя, когда мне кто-то начинал нравится. Однако, любое тёплое чувство я научился в себе убивать, поэтому я такой бесчувственный кретин.
И на этот раз, я почувствовал себя ущербным... Тем вечером, я ушёл на кухню пить чай. Я стоял возле окна, без света, в полной темноте. Кажется, уже тогда я решил точно, что напишу ей прощальное письмо и покончу с этим раз и навсегда. Осталось-то всего лишь в себе силы найти...
Но она написала sms... Она написала, а я сорвался. Я вдруг понял, что ей там плохо, а я стою здесь, пью чай, пытаюсь разрушить в себе очередные возникшие чувства. Я стал носиться по комнате в поисках одежды, смеясь над своим легкомысленным отношением к завтрашнему экзамену по философии.
Около часа ночи я приехал на такси в её район.
Конечно, я многого наговорил ей зря, я смущался, я стеснялся, я сходил с ума, когда она улыбалась. И сейчас я думаю, что будь я на её месте, я бы постарался поскорее отвязаться от себя.
А утром, перед экзаменом по философии я получил втык от своих друзей.
- Спать хочуууу...
- Что ты делала ночью?!
- Гуляла.
И пошло-поехало...
Где-то в четыре часа я уже был на вокзале, покупал билет до Новокузнецка. Ближайших билетов не было, поэтому пришлось целый час ждать своего автобуса, хотя час - это не так уж и много. Я вдруг понял, что за весь день мне удалось поесть только один раз в студенческой столовой в весёлой компании Коноваловой и Дужниковой. У меня оставалось ещё немного денег и поэтому я зашёл в Сибирские блины. Всё-таки, я люблю смотреть на то, как там готовят... Я, как и всегда, взял себе свой любимый блинчик с сыром. В последнее время, я не могу есть мясо. Пока я ел, ко мне подошёл какой-то парень, совсем молодой, в куртке. По нему было видно, что он без определённого места жительства, да и кушал он в последний раз, наверное, совсем давно.
- Тётенька, вы будете доедать?
Я вылетел из Сибирских блинов, оставив ему всё. Я, по-моему, что-то сказал ему, я не помню, что это были за слова. Какой-нибудь бред, наверное, ляпнул из-за неожиданности... Я шёл к автовокзалу с одной мыслью... Я не мог понять, почему этот молодой парень стал таким... что случилось в его жизни такого, что у него ничего не осталось... Я жалел его... у меня ещё вся жизнь впереди, а у него уже всё окончено, хотя он старше меня где-то на 3 года.
Чёрт. Кретин я. Хватит Себе голову забивать, но ничего не могу с собой поделать.
Тфу.
Аж противно.
Я никакой. Я спал один час. Я чудом держусь на ногах. Я одновременно и улыбаюсь, и хочу конца света. Я обескуражен, блять. Я ничего не хотел менять в своей жизни, я не хотел кого-либо пускать в свою голову. Всё, чего я хотел - это просто существовать. Мне не хотелось ради кого-то срываться в час ночи, мне не хотелось слушать в своём плеере песни, которые кем-то мне были скинуты. Я не хотел изливать всё ЭТО сюда. Я не хотел изливать всё ЭТО в свой личный дневник.
Я же просто хотел существовать. Всего лишь...
Просуществовав целый год без отношений, я очерствел даже не смотря на то, что мне здорово везло и на девушек, и на парней. Я мог выбирать. Боже! Такое чмо как я могло делать выбор, но я даже, что называется, пальцем не пошевелил, потому что на это всё мне было с высокой колокольни... Наверное, поэтому я не замечал её. Я упорно старался не смотреть на людей, я ненавидел себя, когда мне кто-то начинал нравится. Однако, любое тёплое чувство я научился в себе убивать, поэтому я такой бесчувственный кретин.
И на этот раз, я почувствовал себя ущербным... Тем вечером, я ушёл на кухню пить чай. Я стоял возле окна, без света, в полной темноте. Кажется, уже тогда я решил точно, что напишу ей прощальное письмо и покончу с этим раз и навсегда. Осталось-то всего лишь в себе силы найти...
Но она написала sms... Она написала, а я сорвался. Я вдруг понял, что ей там плохо, а я стою здесь, пью чай, пытаюсь разрушить в себе очередные возникшие чувства. Я стал носиться по комнате в поисках одежды, смеясь над своим легкомысленным отношением к завтрашнему экзамену по философии.
Около часа ночи я приехал на такси в её район.
Конечно, я многого наговорил ей зря, я смущался, я стеснялся, я сходил с ума, когда она улыбалась. И сейчас я думаю, что будь я на её месте, я бы постарался поскорее отвязаться от себя.
А утром, перед экзаменом по философии я получил втык от своих друзей.
- Спать хочуууу...
- Что ты делала ночью?!
- Гуляла.
И пошло-поехало...
Где-то в четыре часа я уже был на вокзале, покупал билет до Новокузнецка. Ближайших билетов не было, поэтому пришлось целый час ждать своего автобуса, хотя час - это не так уж и много. Я вдруг понял, что за весь день мне удалось поесть только один раз в студенческой столовой в весёлой компании Коноваловой и Дужниковой. У меня оставалось ещё немного денег и поэтому я зашёл в Сибирские блины. Всё-таки, я люблю смотреть на то, как там готовят... Я, как и всегда, взял себе свой любимый блинчик с сыром. В последнее время, я не могу есть мясо. Пока я ел, ко мне подошёл какой-то парень, совсем молодой, в куртке. По нему было видно, что он без определённого места жительства, да и кушал он в последний раз, наверное, совсем давно.
- Тётенька, вы будете доедать?
Я вылетел из Сибирских блинов, оставив ему всё. Я, по-моему, что-то сказал ему, я не помню, что это были за слова. Какой-нибудь бред, наверное, ляпнул из-за неожиданности... Я шёл к автовокзалу с одной мыслью... Я не мог понять, почему этот молодой парень стал таким... что случилось в его жизни такого, что у него ничего не осталось... Я жалел его... у меня ещё вся жизнь впереди, а у него уже всё окончено, хотя он старше меня где-то на 3 года.
Чёрт. Кретин я. Хватит Себе голову забивать, но ничего не могу с собой поделать.
четверг, 12 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Архив - это показ "меня прошлого".
Но если отбросить всю эту загадочность, то под этой рубрикой можно найти те самые наивные записи из моего старого блога. Конечно же, буду показывать вам всё самое значимое, а что-нибудь в духе "я сегодня покушала" оставим на своём прежнем месте.
Ах да, чуть не забыла. Не собираюсь даже исправлять ни смысловых, ни орфографически, ни (даже) пунктуационных ошибок. Пускай хаос останется на своём месте.
Теперь у меня розовые волосы. Я серьёзно. Хожу по улицам, а народ на меня так и пялится, отчего я сильно смущаюсь. Пора бы уже привыкнуть. Когда я ходил с красными волосами, пялющихся людей на меня была не меньше, но я всё равно смущался, краснел под цвет моих волос и нервно хихикал.
Вчера я разочаровался в человеке, которого я любил уже второй год. То ли жара так на меня подействовала, то ли я был правда пьян, но когда я сидел перед этой девушкой и пытался объяснить ей что со мной происходит, она, сочтя меня ненормальным, проговорила такую бредовую фразу, что я... что я сразу-то и не понял, что фраза эта была бредовая. Ближе к 4 часам утра моё подсознание, видимо, переработав мой с ней разговор, выдало мне отчётик. И я понял, что больше не могу общаться с этим человеком, что ей в общем-то наплевать на меня и я, похоже, сейчас готов платить ей тем же.
Ну что ж. Меня можно только поздравить. Когда-то давно в когда-то популярном журнале "BRAVO" я прочитал, что влюблённость длится два года. Я доказал это.
И всё же... и всё же... я скажу вам, снизив голос до шёпота, что я бегу от счастья! Называйте меня придурком, глупцом, но я боюсь быть счастливым. Сейчас у меня, говоря языком рекламы, уникальная возможность схватить счастье. Счастье! Я привык страдать. Я люблю страдать. И я не одинок в этом. Я боюсь позволить себе быть счастливым. Я боюсь, что рано или поздно это счастье закончится и я не смогу оправить от такой потери.
Но если отбросить всю эту загадочность, то под этой рубрикой можно найти те самые наивные записи из моего старого блога. Конечно же, буду показывать вам всё самое значимое, а что-нибудь в духе "я сегодня покушала" оставим на своём прежнем месте.
Ах да, чуть не забыла. Не собираюсь даже исправлять ни смысловых, ни орфографически, ни (даже) пунктуационных ошибок. Пускай хаос останется на своём месте.
Теперь у меня розовые волосы. Я серьёзно. Хожу по улицам, а народ на меня так и пялится, отчего я сильно смущаюсь. Пора бы уже привыкнуть. Когда я ходил с красными волосами, пялющихся людей на меня была не меньше, но я всё равно смущался, краснел под цвет моих волос и нервно хихикал.
Вчера я разочаровался в человеке, которого я любил уже второй год. То ли жара так на меня подействовала, то ли я был правда пьян, но когда я сидел перед этой девушкой и пытался объяснить ей что со мной происходит, она, сочтя меня ненормальным, проговорила такую бредовую фразу, что я... что я сразу-то и не понял, что фраза эта была бредовая. Ближе к 4 часам утра моё подсознание, видимо, переработав мой с ней разговор, выдало мне отчётик. И я понял, что больше не могу общаться с этим человеком, что ей в общем-то наплевать на меня и я, похоже, сейчас готов платить ей тем же.
Ну что ж. Меня можно только поздравить. Когда-то давно в когда-то популярном журнале "BRAVO" я прочитал, что влюблённость длится два года. Я доказал это.
И всё же... и всё же... я скажу вам, снизив голос до шёпота, что я бегу от счастья! Называйте меня придурком, глупцом, но я боюсь быть счастливым. Сейчас у меня, говоря языком рекламы, уникальная возможность схватить счастье. Счастье! Я привык страдать. Я люблю страдать. И я не одинок в этом. Я боюсь позволить себе быть счастливым. Я боюсь, что рано или поздно это счастье закончится и я не смогу оправить от такой потери.
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Как насчёт того, чтобы разделить этот конченый блог на рубрики?
Раз меня кто-то читает, то надо совершенствоваться и идти дальше. Во-первых, я планирую перетащить сюда некоторые записи из своего старого блога, поскольку именно тот блог вызывает у меня куда больше симпатий, чем этот сранник.
Во-вторых, у меня, мой юный друг, снова боязнь сцены. Да, я боюсь написать пост препаршиво, ведь это расковыряет мои спрятанные комплексы. Поэтому я снимаю перед тобой свою воображаемую шляпу, мой милый, и даю обещание — хотя бы раз в два дня оставлять запись.
А что же там в-третьих? Ну, пожалуй то же, о чём и говорилось выше. Делить, резать и кромсать этот блог на рубрики.
Приступим.
Раз меня кто-то читает, то надо совершенствоваться и идти дальше. Во-первых, я планирую перетащить сюда некоторые записи из своего старого блога, поскольку именно тот блог вызывает у меня куда больше симпатий, чем этот сранник.
Во-вторых, у меня, мой юный друг, снова боязнь сцены. Да, я боюсь написать пост препаршиво, ведь это расковыряет мои спрятанные комплексы. Поэтому я снимаю перед тобой свою воображаемую шляпу, мой милый, и даю обещание — хотя бы раз в два дня оставлять запись.
А что же там в-третьих? Ну, пожалуй то же, о чём и говорилось выше. Делить, резать и кромсать этот блог на рубрики.
Приступим.
пятница, 06 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Играет громкая музыка, и я в центре веселящейся толпы. Тут явно что-то не так: молодые люди вокруг меня полностью поглощены весельем, они и не думают о том, что за окном творится конец света.
Я сжимаю и разжимаю кулаки. Оглядываюсь. Мне становится не по себе от того, будто бы на улице вся происходящая действительность доживает свои последние минуты. Да, мне это просто показалось, хотя я могу поклясться — я не пила ничего алкогольного.
Мне кажется, что тут жарко, но я не уверена. Это веселье я переживаю по-другому. Я будто бы радуюсь бесноватым пляскам внутри себя, ведь за той дверью, в которую никто не заходит, лежит... мёртвый Иисус. Положение вещей начинает немного мною осознаваться. Я снова оглядываю эту толпу и лишь одно мне не понятно — как вы, мудаки последние, можете здесь веселиться, когда в той комнате лежит мёртвый Иисус? Как вы вообще дожили до такого?!
Что-то внутри меня призывает войти в эту комнату. Сказать, что мне страшно — ничего не сказать. Мне показалось, что я не смогу вынести этого зрелища, ведь мёртвый Иисус прямо в эту секунду становится символом конца света. Мне даже не понятно, почему в этой толпе только я ощущаю этот ужас.
Нет, я не хочу быть такой же. Я обещаю себе, что зайду в эту комнату и взгляну на Него хоть на секунду. Я смогу. Я успокою внутри себя бесноватые пляски и вдохну ужас положения того мира, который танцует после смерти Иисуса.
Итак, моя рука тянется к ручке двери... щелчок. Я осторожно приоткрываю дверь и, не глядя на кровать с белоснежными простынями, прохожу к какой-то женщине, которая бережно обмакивает белое полотенце в холодную воду.
Я стою спиной к той самой кровати. На ней были ведь не только те белые простыни... на них лежал мёртвый Иисус, глаза которого были прикрыты белым платком. Это было то единственное, что я успела заметить.
А утром я пыталась проанализировать этот сон. Чем больше было догадок, тем меньше хотелось думать о мёртвом Иисусе. По пути в библиотеку я подумала, что, возможно, во всём виновата адская летняя жара. К тому же, зачем во всём искать какие-то знаки, если это могло быть обычное сновидение, сложившееся по великой случайности в неприятную картину?
Пару минут меня задержали на вахте, а потом я, наконец, прошла в глубь здания. В этой библиотеке я находилась впервые, поэтому здесь мне всё было интересно. Диктофон был наготове. Блокнот и ручка — тоже. Женщина, у которой мне надо было взять интервью, уже давно меня дожидалась.
Во время нашей беседы ей пришлось отлучиться на 10 минут. Чувствуя за собой вину, она дала мне почитать книгу, в которой описывались самые известные картины. Мне это было интересно, поэтому я с удовольствием перелистывала страницы, попутно разглядывая изображённые на них работы классиков.
В какой-то момент я резко замерла. Одна из страниц показала мне картинку того, что я всё-таки побоялась увидеть во сне...
Я сжимаю и разжимаю кулаки. Оглядываюсь. Мне становится не по себе от того, будто бы на улице вся происходящая действительность доживает свои последние минуты. Да, мне это просто показалось, хотя я могу поклясться — я не пила ничего алкогольного.
Мне кажется, что тут жарко, но я не уверена. Это веселье я переживаю по-другому. Я будто бы радуюсь бесноватым пляскам внутри себя, ведь за той дверью, в которую никто не заходит, лежит... мёртвый Иисус. Положение вещей начинает немного мною осознаваться. Я снова оглядываю эту толпу и лишь одно мне не понятно — как вы, мудаки последние, можете здесь веселиться, когда в той комнате лежит мёртвый Иисус? Как вы вообще дожили до такого?!
Что-то внутри меня призывает войти в эту комнату. Сказать, что мне страшно — ничего не сказать. Мне показалось, что я не смогу вынести этого зрелища, ведь мёртвый Иисус прямо в эту секунду становится символом конца света. Мне даже не понятно, почему в этой толпе только я ощущаю этот ужас.
Нет, я не хочу быть такой же. Я обещаю себе, что зайду в эту комнату и взгляну на Него хоть на секунду. Я смогу. Я успокою внутри себя бесноватые пляски и вдохну ужас положения того мира, который танцует после смерти Иисуса.
Итак, моя рука тянется к ручке двери... щелчок. Я осторожно приоткрываю дверь и, не глядя на кровать с белоснежными простынями, прохожу к какой-то женщине, которая бережно обмакивает белое полотенце в холодную воду.
Я стою спиной к той самой кровати. На ней были ведь не только те белые простыни... на них лежал мёртвый Иисус, глаза которого были прикрыты белым платком. Это было то единственное, что я успела заметить.
А утром я пыталась проанализировать этот сон. Чем больше было догадок, тем меньше хотелось думать о мёртвом Иисусе. По пути в библиотеку я подумала, что, возможно, во всём виновата адская летняя жара. К тому же, зачем во всём искать какие-то знаки, если это могло быть обычное сновидение, сложившееся по великой случайности в неприятную картину?
Пару минут меня задержали на вахте, а потом я, наконец, прошла в глубь здания. В этой библиотеке я находилась впервые, поэтому здесь мне всё было интересно. Диктофон был наготове. Блокнот и ручка — тоже. Женщина, у которой мне надо было взять интервью, уже давно меня дожидалась.
Во время нашей беседы ей пришлось отлучиться на 10 минут. Чувствуя за собой вину, она дала мне почитать книгу, в которой описывались самые известные картины. Мне это было интересно, поэтому я с удовольствием перелистывала страницы, попутно разглядывая изображённые на них работы классиков.
В какой-то момент я резко замерла. Одна из страниц показала мне картинку того, что я всё-таки побоялась увидеть во сне...
четверг, 05 декабря 2013
У меня есть крутые воображаемые пистолеты.
Предисловие
Как же тяжко мне даётся писать в этом блоге! Вроде бы уже сел за ноут, открыл вкладку, а душа не располагает к написанию. И это вовсе не значит, что прямо сейчас я жажду выкладывать свои мысли. Просто совесть уже не даёт спать спокойно, да и тем для рассуждений в моей голове накопилось предостаточно.
Тут вот ещё какой фактор играет роль. Мне не хочется писать из-за того, что каждый раз я боюсь себя разочаровать. Да, пожалуй я сейчас открыто заявляю о своём главном страхе — увидеть безобразное написание своих мыслей является главным ужасом. Поэтому я тут села и немножко задумалась...
А какого, собственно, чёрта я должна бояться? Ну, допустим, напишут мне в комментарии, что "афтор придурак"... что тогда? Неужели я расстроюсь до такой степени, что совсем перестану писать?..
Пора бы мне уже перестать задумываться над тем, как я пишу. Я просто буду выкладывать свои мысли и считать, что для блога написано вполне неплохо. Мне будет это достаточно хотя бы по той причине, что пишу я для себя (но тут я нагло соврала).
Сегодня я испытала дикий ужас, когда меня взяли за руку. Это было не то самое прикасание, о котором вы могли сейчас подумать, ведь я по-прежнему стараюсь получать наслаждение от своего одиночества. Мне даже кажется, что этот человек сейчас вообще не в курсе, что через десять минут после его прикасания я пыталась себя успокоить.
Казалось бы, обычная ситуация. Ничего особенного, но всё происходящее в моей голове приняло новый оборот.
Мы были на первом этаже возле вахты, где наши преподаватели берут ключи от кабинетов. В пору большого перерыва приходится чувствовать себя брошенным: Аня и Женя уходят обедать в свою общагу, хотя сегодня Коновалова замедлила шаг и, увидев мою приунывшую физиономию, предложила меня повести к ним в столовую. Я отказалась.
Мне повезло натолкнуться на Машу Бондарь и Катю Степнову. Хотя, знаете, мне не нравится, как я их тут представила... Маша Бондарь... Катя Степнова... что это такое? Как будто я показала вам мимопроходящих людей, но это далеко не так. Моё сердце не требует сейчас объяснений, поэтому я просто продолжу рассказывать.
— Я вчера сгущёнку открывала, — посмотрев на свои два покалеченных пальца, я вздохнула. По моей неосторожности неровные края крышки банки вчера с размахом и раздольем впились в мои два пальца. Боли-то я сначала не почувствовала, но вот кровь вытирать приходилось.
Лицо Кати было понимающим и сочувствующим. О чём-то рассказывая, она взяла мою руку: её взгляд в этот момент прошёлся по моей ладони. Хотя, длилось это пару секунд.
Этот чуткий человек всегда меня выслушивал и, пожалуй, многое она могла понять без слов. Кроме того, у неё есть некие способности о которых я вспомнила только тогда, когда вся наша подгруппа усаживалась на свои места в кабинете...
Кажется, в тот момент появилась Петрова. Рядом со мной Аня включала ноут, а я доставала тетрадь. Где-то ручка затерялась, но вскоре меня что-то дёрнуло. Будто бы кто-то внутри меня дал сигнал. В голове всплыл наш давний диалог с Катей. Я почти голос её слышала... "Я же видела его ладонь! Он не мог так с нами поступить. Он ведь не такой", — говорила она.
В этот момент я почувствовала тревогу. Неужели Катя могла меня прочесть?
Больше всего меня напугал тот факт, что я боялась своей открытости перед человеком. Я же знаю, что ей-то я могу доверять, но каждый раз, когда мне хочется раскрыть рот, меня что-то держит. Пожалуй, это во мне не изменилось. С давних пор.
С тех давних пор только она могла понять, насколько мне это тяжело удавалось.
Как же тяжко мне даётся писать в этом блоге! Вроде бы уже сел за ноут, открыл вкладку, а душа не располагает к написанию. И это вовсе не значит, что прямо сейчас я жажду выкладывать свои мысли. Просто совесть уже не даёт спать спокойно, да и тем для рассуждений в моей голове накопилось предостаточно.
Тут вот ещё какой фактор играет роль. Мне не хочется писать из-за того, что каждый раз я боюсь себя разочаровать. Да, пожалуй я сейчас открыто заявляю о своём главном страхе — увидеть безобразное написание своих мыслей является главным ужасом. Поэтому я тут села и немножко задумалась...
А какого, собственно, чёрта я должна бояться? Ну, допустим, напишут мне в комментарии, что "афтор придурак"... что тогда? Неужели я расстроюсь до такой степени, что совсем перестану писать?..
Пора бы мне уже перестать задумываться над тем, как я пишу. Я просто буду выкладывать свои мысли и считать, что для блога написано вполне неплохо. Мне будет это достаточно хотя бы по той причине, что пишу я для себя (но тут я нагло соврала).
Сегодня я испытала дикий ужас, когда меня взяли за руку. Это было не то самое прикасание, о котором вы могли сейчас подумать, ведь я по-прежнему стараюсь получать наслаждение от своего одиночества. Мне даже кажется, что этот человек сейчас вообще не в курсе, что через десять минут после его прикасания я пыталась себя успокоить.
Казалось бы, обычная ситуация. Ничего особенного, но всё происходящее в моей голове приняло новый оборот.
Мы были на первом этаже возле вахты, где наши преподаватели берут ключи от кабинетов. В пору большого перерыва приходится чувствовать себя брошенным: Аня и Женя уходят обедать в свою общагу, хотя сегодня Коновалова замедлила шаг и, увидев мою приунывшую физиономию, предложила меня повести к ним в столовую. Я отказалась.
Мне повезло натолкнуться на Машу Бондарь и Катю Степнову. Хотя, знаете, мне не нравится, как я их тут представила... Маша Бондарь... Катя Степнова... что это такое? Как будто я показала вам мимопроходящих людей, но это далеко не так. Моё сердце не требует сейчас объяснений, поэтому я просто продолжу рассказывать.
— Я вчера сгущёнку открывала, — посмотрев на свои два покалеченных пальца, я вздохнула. По моей неосторожности неровные края крышки банки вчера с размахом и раздольем впились в мои два пальца. Боли-то я сначала не почувствовала, но вот кровь вытирать приходилось.
Лицо Кати было понимающим и сочувствующим. О чём-то рассказывая, она взяла мою руку: её взгляд в этот момент прошёлся по моей ладони. Хотя, длилось это пару секунд.
Этот чуткий человек всегда меня выслушивал и, пожалуй, многое она могла понять без слов. Кроме того, у неё есть некие способности о которых я вспомнила только тогда, когда вся наша подгруппа усаживалась на свои места в кабинете...
Кажется, в тот момент появилась Петрова. Рядом со мной Аня включала ноут, а я доставала тетрадь. Где-то ручка затерялась, но вскоре меня что-то дёрнуло. Будто бы кто-то внутри меня дал сигнал. В голове всплыл наш давний диалог с Катей. Я почти голос её слышала... "Я же видела его ладонь! Он не мог так с нами поступить. Он ведь не такой", — говорила она.
В этот момент я почувствовала тревогу. Неужели Катя могла меня прочесть?
Больше всего меня напугал тот факт, что я боялась своей открытости перед человеком. Я же знаю, что ей-то я могу доверять, но каждый раз, когда мне хочется раскрыть рот, меня что-то держит. Пожалуй, это во мне не изменилось. С давних пор.
С тех давних пор только она могла понять, насколько мне это тяжело удавалось.